Васильковая Русь - Валерий Гурков

Васильковая Русь

не в клеточку

Валерий Гурков

© Валерий Гурков, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это ж Русь! Тут все бабы красивы!

– Не гони, ямщик, не гони!Дай мне ту разглядеть, с коромыслом.До чего ж хороша, что майские дни!Жаль наряд у неё неказистый.За такую бы я и деревню отдал,До чего же мила и пригожа.

– Что ты, барин, в ней увидал?Девка просто. На всех прочих похожа.Тут таких, хоть прудом пруди.Это ж Русь! Тут все бабы красивы!Глянь одна ышшо впереди.Ведь не хуже, чем первая дива…

Я на новую диву глаза по указке:А и впрямь ведь не хуже,Красива! Как в сказке!

– Да такая, наверно, давно уж при муже?

– Что ты, барин, окстись.Им шаснадцати нет.Вот купи всю деревню, да на кажной жанись, —Прозвучал ямщика с подковыркой ответ…

Ива

Ива милая, взгрустнула?Над рекою льются слёзы.Испугалась грома гула?Иль обидели берёзы?

Не было давно уж грома,И с берёзами дружна.Набежала вдруг истома,Словно нежности волна.

Ива милая, влюбилась?Расскажи тогда в кого?Жаль я девой не родилась,Вот мне грустно от того…

Я б тогда венок связалаИз ромашек, васильковИ под ночи покрываломПоджидала бы дружков…

Кто миром правит

Крошим мы жизнь на годы и месяцыКрошим мы дни на часы и минутыЛихо взбегаем по юности лестницеВ старости лестницы кажутся круты.

В юности всё хорошо и прекрасноДуши чисты… без ожогов и ранНет безысходного слова: напрасноКровь будоражит любовный дурман.

Всё впереди: и любовь и карьераЖизнь улыбается утром всегдаНе понимаем: открыта вольераВ той, что пройдут все наши года.

Жизнь потихоньку мозг нам натрётКлеткой из правил, законов и верыОбручем сдавит ошейника гнётТихою ложью схватит за нервы.

Всё, что мы сделали, нужно кому-тоТем, кто вложил свои правила намВроде свободны мы каждое утроС новой молитвой взирая к богам.

Только ведь вера для всех она разнаяХоть и твердим, что Бог наш един!Чья-то задумка, нас, лживая, грязнаяТравит друг с другом из древних глубин.

Как хорошо молодым и здоровымГлупости много, зачем им мозгиВот и становятся мясом дешёвым.Кто миром правит, нужны дураки!

Константиново

Высокий берег над Окой,Ступени деревянных лестницИ прелесть «рощи золотой»,Как память о России вестниц.

Здесь неземная красотаЛугов, полей и пашен.Чарует леса пестрота,Что осенью для нас раскрашен.

Здесь отдыхаю всей душой,Люблю бродить под медью ивы,И одноногий клён роднойКивает кудрями учтиво.

Берёзки милые мои,Меня завидев, загрустили,Как будто вспоминая дни,Когда Есенина любили…

В ночи о зорьке ясной думает луна

В ночи о зорьке ясной думает луна,Средь звёзд гуляя в небе золотистом.Степь уж колышет рощи берега.Туман плывёт ковылем шелковистым.

Дорога нитью улеглась и ждётК себе колёс прикосновений.Луна ей сквозь берёзы шлётГорсть серебра к утру для омовений.

Оно росой сверкает и манитВ атласе трав и шёлка паутины.Вдруг заалел пурпур зари ланит,Стерев с луны поблекшие патины…

Соловей в прохладной тиши

Соловей в прохладной тишиВот уж час заливается трелью.До чего ж вечера хороши!Роща писана, словно пастелью…

Эхо вторит позывы сверчка,Иногда пролетит майский жук.Им волной отвечает рекаИ двух дятлов вдали перестук…

Русь!

Русь! Даль далекая,Ширь бескрайняя…Из берёзок и златых полей.Ты любовь моя одинокая,Сторона Богом данная,Нет прекрасней тебя и милей!

Синеокая Русь!

Синеокая Русь!По полям бирюзой.Через улицу гусь.Я за ним молодой.

Мне ещё где-то пять,Или, может быть, шесть.Из окна смотрит матьИ зовёт меня есть.

Я махнул ей рукойИ ромашек нарвал.В черемше козодойЧерез прутьев завал.

В небе сильный хлопок,Самолёта стрела.Глиной кинул в горшок,Что по тыну стена.

Где-то блеет козлёнок.Грохнул дверью сосед.Пёс залаял спросонок,Я иду на обед.

Я ещё молодой!Где-то пять, может шесть.Возле печки удой,Я за стол, что б поесть.

Да бабуля грозит.Черпаком от ведра:Руки мой, паразит!Выйди вон из стола.

Улыбаюсь я ейИ ромашки в ответ.Сам к ведру поскорей,Ведь остынет обед.

Синеокая Русь!По полям бирюза.Я исправно молюсьИ смотрю в образа.

Они в красном углуТут висели всегда,Через жизни всей мглуНас хранили века.

Вот теперь, помолясь,Вновь сажусь я за стол.К косяку, прислонясь,Бабка треплет подол.

Ей почти уж под сто,Да в глазах бирюза.Мне накрыла на стол,Чтобы я поснедал.

Сами будут потом,Ведь вначале мужик,А в руках мать с котом.Улыбается лик…

Пражская осень

Пражская с безумной теплотою осеньНежит и ласкает в солнечных лучах.Я же вижу матушку всю в проседь,Дом родной и ужин при свечах.

Угол в образах завешен,Да под ними лавка, можно лечь.Образок и мне на грудь повешен,Для того, что б душу мне сберечь.

Только в Бога ведь давно нет веры,Я её по свету белу растерял.Горя. Много горя я хлебнул без меры,Да с улыбкой кроткой я его встречал.

Пражская с безумной теплотою осеньНежит и ласкает в утренней росы слезах.Я и сам давным-давно уж в проседьС блеском озорным в синь небес глазах.

Не утратил я души ранимость,Так же посещает её грусть.Вот и вновь грущу я о родимой,Стороне с берёзовым названьем Русь.

Той, что ждёт приблуду-сынаИз далёкой тёплой стороны.Зазвенит от радости рябина,И кивнёт черёмуха в мареве луны.

Пражская с безумной теплотою осеньНежит и ласкает в солнечных лучах.Только вижу пред собой я ясеньИ любовь безмерную в родных очах.

Рядом вижу скромную беседку,Гроздь рябины у себя в рукеИ с собою нежную соседку,Да собачку на коротком поводке.

Слышу смех её забавный,Радужный и ласковый такой.Я вновь молодой да славный,Потерявший от любви по ней покой.

Пражская с безумной теплотою осеньНежит и ласкает в солнечных лучах.Жизнь моя, что призрачная тень,Протекла, промчалась в миражах.

Нет давно уж дома на пригорке,На погосте отдыхает мать,Лишь журавль, что стоит с ведёрком,Может, продолжает у колодца вспоминать.

Полонез Огинского

Рассвет зарёй стремительно по склону, к горизонту.Седой мужчина, одинокий, со скрипкою в руке.Он озабочен, надо дать ответ виконту.Душа томится, и нервно теребит рука обшлаг на сюртуке.

Граф старый болен. Сын, не любящий оркестра-Невыгодную вещь, ему сказал продать их всех.Из уважения к отцу оставить лишь его, маэстро.Ведь хватит и его для барских всех утех.

Таков удел всех крепостных:И мастеров, и даже музыкантов.Принадлежат другим, играя роль немых,В угоду барства, плюющего на них самих, на их таланты…

И как сказать друзьям об этом?О том, что пустят с молотка?Что к каждому из них придёт в семью разгром.Ведь жён оставят здесь, а не согласных ждёт сибирская тайга.

Волшебник соловей над рощей пролил слёзы.Сегодня вечером концерт прощальный. Маэстро ноты пролистал.О как прекрасно пахнут утром розы.На них взглянув, печально заиграл.******************************

Уселись гости по местам, маэстро знаменит на всю округу!И даже все далёкие от музы,Приехали послушать, что б удивить свою жену или подругу,Даб не прослыть мужланом, иль прочего конфуза.

Волшебны, словно пенье соловья, поплыли округ звукиКлавир и скрипки, арфа и кларнет протяжно в душу,Передавая для других чужой души терзания и муки,Вдруг в лето, принеся озноб и стужу.

И средь волшебных звуков один играющий поднялся.Задул свечу, закрыл свою он партитуру, оставив инструмент, ушёл.А вскоре поднялся другой, затем другой, к концу маэстро лишь один остался.Но вот и он играть закончил, задул свечу и скрипку аккуратно положил на стол.

Весь красный кинулся к нему виконт:Что позволяешь ты себе, старик?Лишь поклонился музыкант в ответ ему во фронт,И молвил: Я исполнил Вашу волю, Сударь! И взгляд его поник.

– Ну, хорошо, а что играли вы?– Прощальный с Родиной Огинского то полонез.– Пусть остаются все. Сыграли хорошо! Достойное творенье, достойно похвалы.И ты прости меня, старик! Замявшись, шляхтич произнёс: Прости меня, отец!

Махну ка я в Рязань